Зубная Фея - Страница 48

Стало быть, это напоминание от Зубной Феи.

Сэм вынес платок из дома и, пока Нев разрезал индейку, а Конни готовила соус, сжег эту улику в дальнем углу двора. Кожаная нашивка с эмблемой отряда не сгорела целиком, а лишь обуглилась, и он выбросил ее в мусорный бак.

Ему самому с рождественскими подарками повезло гораздо больше. Среди прочего там оказался самый настоящий, хотя и не очень большой телескоп, который он сразу же установил в окне своей спальни. Для Терри лучшим подарком явились новые бутсы и полный комплект формы клуба «Ковентри»; футбольная майка из этого комплекта была сейчас на нем. Клайв вместо прежнего набора юного химика получил химическую мини-лабораторию, которую из-за ее габаритов пришлось разместить в сарайчике за домом. По такому случаю Эрик Роджерс окрестил эту надворную постройку Зловонной Конурой. Клайв все еще раздувался от гордости после партии с русским гроссмейстером, которую он чуть было не свел вничью. В первые же полчаса сеанса русский разгромил большинство соперников, быстро переходя от стола к столу и делая ходы практически без раздумий, но у доски Клайва ему пришлось задержаться. В конце концов поставив ему мат, гроссмейстер поздравил побежденного и снизошел до краткой беседы.

– Он сказал: «Недооценивать противника – это большая ошибка, но и переоценивать его тоже не следует», – сообщил Клайв.

– Ну и что это значит? – спросил Терри.

– Это значит, – сказал Сэм, – что наш хитрюга Клайв сам себя перехитрил.

Клайв оставил в покое спирограф и повернулся к нему.

– Ты встречался в последние дни с той шлюшкой?

– Что? – спросил Сэм.

– Ну, с той самой. Видел ее?

– Ты об Алисе?

– Если это шлюшкино имя, то о ней.

– Она не шлюшка.

– А по мне так она ничего, – вставил Терри. – С ней вполне можно потусоваться.

– Я давно ее не видел. Она уехала в гости к своей родне.

– Шлюшка она, – повторил Клайв со злостью. – Грязная сучка.

– Ничего подобного, – сказал Сэм.

– Швабра. Клизма. Прошмандовка.

– Закрой пасть!

– А тебе-то что?

– Я сказал, закрой пасть!

– Да ладно вам, – вмешался Терри, встревоженный оборотом, который принимала беседа. – Пошли лучше вниз и устроим пять минут сладкой жизни этому Дереку.

Глава 23. Крест на «Пурпурном чертополохе»

Рождественские бесснежные морозы под Новый год сменились долгожданным снегопадом. Все утро Сэм пролежал в постели, глядя в окно на кружение снежных вихрей и хороводов, а потом ветер стих, и снег начал падать медленно, большими мягкими хлопьями. Временами внимание Сэма переключалось на последний оставшийся нераспакованным рождественский подарок. Он ощупывал желто-зеленую оберточную бумагу в поисках какого-нибудь шва или зацепки, которые позволили бы открыть пакет, не разрывая бумагу. Не найдя ничего подобного, он переводил взгляд на плотные тучи за окном, обещавшие продолжение снегопада.

«И на каждой снежинке едет верхом крошечная Зубная Фея», – нашептывал Сэму внутренний голос.

К полудню вновь задул ветер, сдвигая верхний слой выпавшего снега и наметая мощные волны сугробов. Затем снегопад прекратился. Сэм спрятал так и не распакованный подарок под кровать и начал одеваться для выхода на улицу. Он повязал шарф, надел пальто и уже взялся за ручку двери, когда его окликнула Конни:

– Ты куда?

– Погулять.

– Только не в этих ботинках.

К счастью для Сэма, улица была пустынна и некому было обращать внимание на его уродливые резиновые сапоги. Снег громко скрипел под их подошвами, когда Сэм медленно продвигался по занесенному тротуару. Никаких других звуков слышно не было. Снег оглушил землю, отобрал у нее звук и цвет, сделав пейзаж незатейливо-однообразным. Сэм шел и шел, радуясь отсутствию причин для волнения и не задумываясь над тем, куда он, собственно, направляется.

Так он пришел к покрытому льдом и снегом пруду. Он подумал о щуке, затаившейся в глубине, и попытался пробить каблуком дыру во льду, но это ему не удалось. Вдали за полем виднелась темная стена леса. Давно уже он не бывал в тех местах…

Едва он вошел в лес, двигаться стало труднее; ноги то и дело цеплялись за скрытые под снегом сухие стебли и валежник. Вывернутые сапогами комья земли были влажными и рыхлыми, напоминая куски покрытого марципаном кекса. Углубившись в лес, он нашел его сильно изменившимся. Все вокруг замерло – ни движения, ни звука. Лес погрузился в сон под снежными шапками на кронах деревьев; его хватил зимний паралич. В который уже раз повторялся один из этапов сотворения лесного мира, и деревьям ничего не оставалось, кроме как ждать того дня, когда им будут заново дарованы цвет, звук и их настоящая, живая форма.

Сэм чувствовал себя непрошеным гостем, подсмотревшим нечто таинственное, не предназначенное для любопытных глаз. Он шел наугад, не боясь потерять тропу, поскольку всегда мог найти обратный путь по собственным следам. Вдруг впереди, в глубине леса, показался огонек костра. Он остановился, вглядываясь. Это было странное пламя, какое-то слишком спокойное и ровное, без вспышек и языков, без дыма и потрескивания горящего дерева. Это был свет разложения и гниения.

В следующий миг он узнал это место. Огромный пень с дуплом, отверстие которого было прикрыто хворостом и сломанными ветками, словно кто-то нарочно притащил охапку лесного мусора, чтобы замаскировать содержимое дупла…

Он задохнулся, беспомощно ловя ртом воздух, – то, что он увидел, сперва действительно показалось ему оранжевым пламенем, вызывающе ярким на фоне белого снега и черных стволов деревьев. Это пламя слегка колыхалось на самой верхушке трехфутового пня, и оно было живым – по-настоящему живым, ибо Сэм теперь узнал в нем оранжевую шубу лисицы, которая сидела на краю пня и, сунув морду внутрь дупла, что-то жевала, лениво и без аппетита.